Политика ценностей и политика интересов

А. Воин

8.2.17

Победа Трампа на выборах привела к разделению мира на сторонников политики интересов и сторонников политики ценностей. Ну, может, не привела, а проявила, подчеркнула это разделение и обострила борьбу между ними. Накал этой борьбы хорошо виден внутри самой Америки, но не только там. Сторонники Трампа и политики интересов считают, что политика ценностей предыдущей власти Обамы и Клинтонов привела к кровавому хаосу на Ближнем Востоке и на востоке Украины и к экономическому ослаблению Америки. А противники Трампа и сторонники политики ценностей считают, что политика интересов Трампа приведет к еще худшим результатам. Кто из них прав?

Чтобы разобраться в этом, давайте проэкстраполируем политику интересов до крайнего пренебрежения ценностями, до «пусть после нас хоть потоп, но мы свое оторвем», и применим эту экстраполяцию к ситуации на Донбассе. (Тем более что там дело к этому явно идет). Согласно этой экстраполяции Украина пойдет отвоевывать Донбасс, не заботясь о справедливости в отношении его жителей. А то, что Россия может встать на защиту ДНР и ЛНР всей своей мощью и это может привести к атомной войне между Россией и Америкой, так пусть от этого болит голова у России и Америки и пусть они решают, что им делать. А мы свое оторвем по максимуму, потому что, как говорил Ющенко, «Наши ценности – это интерес Украины».

Ну, а Россия, следуя этой парадигме, таки ответит всей мощью, предоставляя Америке думать, что ей делать, ибо она, Россия не может бросить своих во имя каких-то общечеловеческих ценностей.

Ну а Трамп, который считает, что не в интересах Америки делать цветные революции и устанавливать демократию с однополыми браками по всему миру, в данном случае может решить, что интерес Америки не позволяет ей не вмешаться и не обуздать распоясавшуюся Россию, и вмешается сначала не атомно. Ну, а когда одна из двух больших держав начнет перемогать, то дойдет и до атома. Ибо опять же «наш интерес превыше всего».

Ну, а что было бы, если бы победила Клинтон, а не Трамп, и Америка продолжила бы политику ценностей с экстраполяцией ее до абсурда (к чему дело явно шло)? А было бы то же самое, только под другим соусом в слегка измененном порядке. Америка продолжила бы давить на Россию, чтобы заставить ее принять американские ценности, в истинность которых она, в смысле либералы во главе с Обамой и Клинтон, свято верят, и использовала бы для этого давления Украину и все равно довела бы Россию до военного ответа. К чему дело и так клонилось, почему и был такой взрыв радости в России после победы Трампа.

Получается, на первый взгляд, что и в случае экстремально интересантной и максимально ценностной политики, «летай иль ползай, конец известен». Ну и напрашивается вывод, что надо не экстремально, а так, немножко ценностно, немножко во имя бубновых интересов. Этим, собственно, человечество всю свою историю и балуется, благодаря чему и живо до сих пор. А еще более того, благодаря тому, что атомного оружия не было до недавних пор. Да и живо, так сказать, не совсем. В смысле, что очень уж много народа за это время истребили, болтаясь, как известный продукт в проруби, между двумя крайностями. А теперь при наличии атомного оружия, ясно, что просто так долго болтаться между двумя берегами, отталкиваясь от одного, чтобы тут же упереться в другой, не получиться. Нужно найти, скажем так, устойчивое положение системы или, точнее, устойчивую траекторию ее развития и обеспечить незначительность колебаний – отклонений от этой траектории.

Для этого надо, прежде всего, разобраться с ценностями и интересами. Во всю человеческую историю с ценностями была большая путаница. Ценности ценностям рознь (и интересы тоже). ИГИЛ (ремарка - запрещена в России) ведь тоже воюет за ценности, но чем такие ценности, лучше уж самая оголтелая борьба за интересы. Кстати, интересы тоже могут рассматриваться как ценности, и так и рассматриваются или за таковые выдаются не одним господином Ющенко. Человек, который борется или, тем более, воюет за интересы своей страны, по сравнению с человеком, которому наплевать на все, кроме его личных интересов, смотрится как человек с ценностями. Но тех, которые воюют за интересы своей страны, можно подразделить на тех, кто делает это, только если его страна права в этой борьбе и эта борьба не противоречит интересам человечества, и тех, кто воюет за свою страну, наплевав на ее правоту и интересы человечества. И хотя каждый из них считает себя носителем ценностей, но с точки зрения интересов человечества мы должны признать носителем ценностей только первого.

Вообще, ценности возникли из интересов. По мере того, как в процессе истории люди объединялись во все более крупные объединения, сначала племена, потом народы, государства, нации и сегодня можно и даже нужно говорить об объединении «человечество», они поступались какой-то частью своего интереса более низкого порядка, во имя интереса более высокого порядка. Личным интересом во имя племенного, племенным во имя национального или государственного и т.д. Но жертвовали не безвозмездно. Взамен они получали от большего объединения выгоду, превышающую то, чем жертвовали: защищенность от врагов, медицина, образование и т.п. Т.е. получается, как бы все равно все из интереса и никаких ценностей просто не существует. Но это не совсем так. Дело в том, что когда человек жертвует своим личным интересом во имя общего, то он не всегда получает компенсацию от общего интереса, превышающую то, чем он пожертвовал, по крайней мере, в материальном смысле. Потому что выгода от общего интереса распределяется между членами общества или человечества неравномерно и, как правило, весьма неравномерно и несправедливо. И тот, кто сильно жертвует своим личным интересом, и даже жизнью, ради общего, он не рассчитывает и не может рассчитывать на материальную компенсацию за эту жертву. И именно эту готовность пожертвовать своим личным интересом и даже жизнью ради общего интереса, не рассчитывая на материальное вознаграждение, мы и подразумеваем, говоря о ценностях.

Но, как я сказал, во всю человеческую историю была большая путаница с ценностями, особенно общечеловеческими, т.е. с вопросом, что из себя представляют эти общие интересы народа, страны или человечества. Впервые общечеловеческие ценности появились с возникновением так называемых осевых религий: Иудаизма, Христианства, Мусульманства и Буддизма. Существовавшие до этого языческие религии, устанавливали ценности только для своего племени или для поклонников данного божества, а на представителей других племен эти ценности не распространялись. Ну, скажем, ценность человеческой жизни имела смысл только в отношении соплеменников, а чужих можно было мочить, сколько влезет, не обременяясь муками совести и сомнениями по части справедливости. Ну, и понятно, что эти племена были заняты преимущественно тем, что мочили друг друга по возможности до полного истребления и, если полного истребления человечества не произошло, то только по причине технической отсталости его в те еще времена.

Осевые религии, даже если они были религиями одного народа, как Иудаизм, утверждали, так сказать, общечеловеческую ценность ценностей. Даже если они не пытались навязать своих ценностей другим народам, как в случае с Иудаизмом или конкретными конфессиями и течениями Христианства и Мусульманства, то они все равно утверждали, что хорошо будет, только если все примут эти ценности. Ну и распространяли, скажем, ценность человеческой жизни не только на своих, но и на чужих (пусть и не в той самой мере).

Казалось бы, преимущества такого подхода столь очевидны, что с тех пор эти общечеловеческие ценности должны были бы восторжествовать повсеместно и безвозвратно. Но на самом деле все было и до сих пор обстоит не так, что мы и наблюдаем невооруженным глазом и в прошедшей истории и в современной действительности. Ну, и события, скажем в Ираке, Сирии, Ливии и на Украине тому яркое подтверждение. И дело здесь не только в человеческих эгоизмах, которые, конечно, тоже вносят свою лепту. Главная причина в том, что когда люди пытались жить в соответствии с этими общечеловеческими ценностями, то во-первых, выяснялось, что разные люди понимают эти ценности по разному, в результате чего все осевые религии ветвились на конфессии и секты, представители которых не только не могли договориться между собой о правильном понимании их общего учения, но враждовали между собой вплоть до религиозных войн. А во-вторых, следование конкретной осевой религии и ее ценностям в их конкретном понимании представителями какой-либо конфессии, например католиками, приводило к таким результатам, как средневековое мракобесие, инквизиция, крестовые походы. Все это, в сочетании с неравномерностью и несправедливостью распределения преимуществ от соблюдения общего интереса (при рабовладении тоже имеет место общий интерес рабовладельческого государства, только рабов он мало греет) приводило к подрыву желания служить этому общему интересу и исповедовать общие, в частности, общечеловеческие ценности. Возникал вопрос: а не послать ли нафиг все эти общечеловеческие ценности и не вернуться ли к интересам на личном и национальном уровнях. Вот свободный рынок, каждый заботится о своем интересе, а получается всем хорошо. В результате – атеизм, капитализм, либерализм и колониальные войны за раздел и передел мира, вместо войн религиозных.

Навоевались до изнеможения за раздел и передел мира, начали опять чесать репу по поводу общечеловеческих ценностей. Создали Лигу наций, которую потом сменил ООН и появился марксизм, проповедующий общечеловеческие ценности, но не от лица Бога, а, якобы, научно обоснованные. Попытка реализации марксизма привела к сталинскому Гулагу и вообще закончилась крахом, СССР развалился. И произошло это, как я доказываю (Научен ли научный коммунизм// Философия и глобальный кризис, Direct Media, М. – Берлин, 2016, С. 75-94), из-за теоретических ошибок марксизма и его не научности, необоснованности. Лигу Наций тоже разогнали, а ООН хоть еще не разогнали, но дело движется к тому, потому что эффективность этой организации (как и предыдущей Лиги Наций) приближается к нулю по причине все того же разного понимания общечеловеческих ценностей и интересов разными участниками этой организации. И опять маятник начал качаться от одного края к другому с возрастающей частотой. Так что сегодня вообще тяжело различить, кто там проводит ценностную политику, а кто интересантную. Вот, например, Буш младший, республиканец и поэтому должен был по идее проводить интересантную политику. И он развязал войну в Ираке и Афганистане во имя интересов США. Хотя о ценностях он тоже поговаривал. А Обама – демократ, болтал о ценностях нон стоп, но развязал войну в Ливии и Сирии. При этом и об интересах Америки он тоже поговаривал, хотя акцент делал на ценностях. Так какая между ними разница с точки зрения инопланетянина, плохо понимающего английский и не улавливающего тонкостей их риторики?

Так что же делать? Здравый смысл говорит, что отказаться вообще от общечеловеческих ценностей в сегодняшнем глобальном мире с общей для всех экологией и общими для всех угрозами самому существованию человечества, мы не можем. Ведь и сегодня человечество еще живо, а не истребило себя в атомной войне, только потому, что какие-то общечеловеческие ценности, а также общечеловеческие организации, та же ООН, и различные международные договора, например, о нераспространении атомного оружия, хоть как-то еще работают. Но они работают все хуже по причине, аналогичной той, по которой не сработал марксизм. Например, в ООН решения, скажем, по поводу вооруженных конфликтов между странами с установлением, кто прав, кто виноват, и определением, в чем заключается справедливость в данном случае, принимаются голосованием всех ее участников. Казалось бы чего же лучше, демократия высшей пробы. Но если у участников этого голосования совершенно разные представления о том, что есть справедливость (а разные они, прежде всего, потому, что нет общепринятого, обоснованного, научно доказанного определения справедливости), то это голосование не приведет к действительно справедливому решению. Значит, останутся обиженные и не просто обиженные, а убежденные в своей правоте, в ошибочности чего их никто не разубедил и разубедить при существующем положении вещей не может, нет общего языка для этого. А поскольку такие решения принимаются сегодня об одном конфликте, завтра о другом, то через некоторое время все чувствуют себя несправедливо обиженными и неудовлетворенными деятельностью ООН. Ну, а на следующем этапе все начинают помаленьку просто плевать на решения ООН. К чему это приведет, в конце концов, понятно. И замена ООН двусторонними договорами под лозунгом «Многополярный мир лучше однополярного» тоже не решает проблемы. Многополярный мир таки лучше однополярного, но это не замена ООН, общечеловеческим ценностям и разрешению конфликтов на основе одинаково понимаемой справедливости.

Отсутствие обоснованных и принимаемых большинством ценностей и общего языка, а, следовательно, взаимопонимания, отражается не только на международной политике, но и на состоянии внутри стран, где из-за этого нарастает нестабильность и хаос по всему миру. Столкновения между либералами и консерваторами, они же патриоты, националисты, державники, имперцы и т.д., потрясают сегодня страны, которые совсем недавно казались оплотом стабильности в мире, например ту же Америку. Но и либералы между собой разбиты на множество групп с продолжающимся дроблением вплоть до индивидуального уровня, с разным пониманием либерализма, с непониманием и войной друг с другом. Аналогично и тем более разбиты и продолжают дробиться и враждовать друг с другом консерваторы и иже с ними. Одни консерваторы только до запрета однополых браков, другие до Домостроя. Одни националисты воюют на стороне ДНР, другие на стороне Украины (из солидарности с украинскими националистами). И т.д. А в целом ряде стран уже полыхает гражданская война. И это, естественно, подливает масла в международную нестабильность.

Значит, нужно преодолеть разно понимание общечеловеческих ценностей разными людьми и народами. А для этого нужно сформулировать оптимальные общечеловеческие ценности и доказать, обосновать, что они - оптимальные. И найти общий язык между людьми, который позволил бы им договариваться о том, что есть истина, в чем заключается справедливость и т.д. Ключевое слово здесь – обоснование. Но возможно ли это в принципе?

Обоснованием сегодня занимается наука. Она потому и потеснила религию на этом поприще, что обоснование со ссылкой на то, что так Бог велел, перестало быть убедительным из-за возможности широкого разно толкования того, что именно велел Бог. Наука же отличается от религии гораздо большей четкостью и однозначностью своих понятий и выводов. На начальном этапе Нового Времени, когда наука только начала бурно развиваться, существовала даже своего рода научная вера, вера в абсолютность научного познания, в абсолютную надежность, однозначность и неизменяемость добываемого наукой знания. И естественные науки, такие как физика, скажем, довольно близки к этому идеалу. В частности, ученые естественники, те же физики, например, таки обладают общим языком, который позволяет им в отличие от теологов, договариваться (пусть не сразу) по поводу того, что есть истина, и принимать всем научном сообществом какие-то гипотезы как доказанные теории, а все прочие отвергать. Но, во-первых, уже давно стало ясно, что идеала этого наука, даже физика, все-таки не достигает. Даже физика меняет свои понятия и выводы при переходе от одной так называемой парадигмы, т.е. фундаментальной теории к другой. Как, например, при переходе от ньтоновской механики к теории относительности Эйнштейна, когда время, бывшее абсолютным, стало относительным, а скорости, складывавшиеся по формуле Галилея, стали складываться о формуле Лоренца. А во-вторых, гуманитарные и общественные науки, которые как раз и отвечают за такие вещи, как ценности, справедливость и т.п., к этому идеалу и не приближались. А после того, как выяснилось, что и физика, якобы, не без греха, и на Западе восторжествовали философские учения, релятивизирующие научное познание (экзистенциализм, философский релятивизм, пост позитивизм и т.д.), в общественном сознании утвердился плюрализм (у каждого своя правда), а гуманитарные и общественные науки в этом отношении сползли вообще на уровень религии. Сегодня такие науки как философия, социология, психология и даже макроэкономика разбиты на множество школ, между которыми точно также нет общего языка, как между представителями разных религиозных конфессий. И свои мысли их представители имеют манеру излагать, так сказать, с точностью до наоборот, т.е. сплошная «субстанция, как инстанция». Т.е. получается, что и гуманитарные и общественные науки в их нынешнем состоянии, также как и религия, не дают нам общего языка, необходимого для мирного разрешения международных и внутренних конфликтов в государствах через признаваемое всеми определение справедливости, справедливого решения их. Что мы и наблюдаем на многочисленных международных конференция с участием политиков, представителей духовенства от разных религий и ученых гуманитариев и общественников, на которых все в один голос кричат, что мы за мир, но каждый за мир только на его условиях. В результате договориться, как правило, не удается, а если и удается, то эти договоры ненадежны и вскоре нарушаются, ибо договорившиеся стороны не чувствуют и не признают их справедливости. Т.е. получается как бы, куда ни кинь, всюду клин. И все это порождает философствования о конце истории, о неизбежной гибели человечества и прочее уныние с одной стороны и фанатизм, экстремизм и терроризм - с другой.

Я в моей философии («Неорационализм - духовный рационализм», Direct Media, серия Университетская библиотека Online, М., 2014; «Единый метод обоснования научных теорий» Алетейя, СПб, 2012; «Глобальный кризис. Причины и пути выхода» (LAP publishing, Саарбрюккен, 2012 и др.) показал, что, хотя естественные науки и та же физика таки меняют свои понятия и выводы при смене одной фундаментальной теории другой, но метод обоснования выводов при этом остается одним и тем же и он как раз и дает представителям этих наук общий язык и способность договариваться всем мировым сообществом по поводу истинности. И я этот метод, который до сих пор существовал лишь на уровне стереотипа естественно научного мышления и потому нарушался иногда даже в физике, сформулировал, доразвил и представил эксплицитно. Кроме того, хотя выводы и понятия новой теории качественно отличаются от выводов и понятий предыдущей, но в области действия предыдущей они количественно практически совпадают. Это означает, что сменяемая теория при условии, что она обоснована по единому методу обоснования научных теорий, остается истинной и надежной в области ее применимости, а новая теория со своими новыми понятиями и выводами только расширяет эту область. А это уже совсем не то, что утверждают релятивизаторы науки, а именно, что понятия, которыми пользуется наука для описания действительности, никак с этой действительностью не связаны, не связаны с опытом (Куайн В. Онтологическая относительность. // Современная философия науки. Печенкин А. М., Логос, 1996.), что любая научная теория ничем в принципе не отличается от гипотезы и рано или поздно может быть и будет опровергнута (Поппер К., Реализм и цель науки. // Современная философия науки. Печенкин А. М., Логос, 1996), принципиальная невозможность обоснования научных теорий, по крайней мере, обоснования, которое не было бы со временем отвергнуто и заменено другим (Лакатос И., Бесконечный регресс и основания математики. // Современная философия науки. Печенкин А. М., Логос, 1996). И т.п. И если бы мы могли перенести этот метод в сферу гуманитарных и общественных наук, то получили бы общий язык, позволяющий договариваться при разрешении международных и внутренних конфликтов на основе справедливости, одинаково понимаемой всеми.

Я в моей философии показал, что это можно сделать с соответствующей адаптацией. Понятно, что в гуманитарных и общественных науках мы не можем достигать той точности и однозначности определений и выводов, что и естественных, потому что для этого нужна количественная соизмеримость свойств, которой обладают объекты естественных и не обладают объекты гуманитарных и общественных наук. Мы не можем измерять справедливость, любовь и т.п. в метрах и килограммах. Но я показываю, что, вопреки широко распространенному представлению, что мы вообще не можем соизмерять объекты гуманитарных и общественных наук, такая соизмеримость существует на качественном уровне, на уровне больше – меньше, лучше – хуже. Мы ж постоянно спорим, скажем, по поводу того, какая форма налогов более справедлива, и т.п. И хотя в таких оценках всегда присутствует доля субъективности, но в крайних случаях несправедливость становится для всех очевидной, что говорит о наличии за этими оценками и тяжелой объективности. И это позволяет нам применять единый метод обоснования научных теорий и в гуманитарных и общественных науках, используя эту соизмеримость на качественном уровне. Как именно это делать, я показал в моих упомянутых уже и других работах. В частности, используя единый метод обоснования, я построил теорию оптимальной морали («Неорационализм - духовный рационализм», Direct Media, серия Университетская библиотека Online, М., 2014, часть 4), и предложил новую трактовку учения Библии (« Эволюция духа. От Моисея до постмодернизма», Direct Media, серия Университетская библиотека Online, М., 2013). При этом я показал, что оптимальная мораль, базирующаяся на природе человека и общества, в основе своей совпадает с христианской десяти заповедной моралью, но отличается от нее тем, что Библия не дает и не может давать нам внятного ответа на очень многие вопросы морального характера, выдвигаемые жизнью, а особенно в наше сложное время, а рационально построенная теория оптимальной морали позволяет такие ответы получать. Дело в том, что моральные императивы, даже такие как «не убий» и «не укради», при всей видимой абсолютности их, на самом деле не являются абсолютными, а обусловлены обстоятельствами. В том же Ветхом Завете, где впервые сформулированы эти императивы, сказано, что за такие и такие преступления положено убить. До полного непротивления злу насилием не дошло и ни одно христианское государство, даже в эпоху средневековья. И сегодня даже в самых цивилизованных странах или претендующих на такое звание, в которых, скажем, запрещена смертная казнь, все равно разрешено убийство при оправданной самообороне, не говоря об убийстве врага на войне. Т.е. «не убий» это вообще, при, так сказать, нормальных обстоятельствах. А при неких специальных обстоятельствах - «убий». Некоторые из этих специальных обстоятельств оговариваются как в Библии, так и в уголовном законодательстве современных цивилизованных стран. Но поскольку жизнь бесконечно разнообразна в порождаемых ею обстоятельствах, то оговорить их все наперед невозможно даже для случая «не убий». А что уж говорить о таких моральных императивах, как «возлюби своего ближнего» или иных более сложных. Или, как можно извлечь из Библии однозначный ответ на беспрерывно возникающие проблемы морального характера, порождаемые нынешним бурным научно-техническим прогрессом: клонировать или не клонировать человека, до каких пор можно внедряться в его геном, искусственное оплодотворение, искусственный интеллект и т.д. и т.п.? И гуманитарные и общественные науки в их нынешнем состоянии не могут дать научно обоснованного ответа, который может быть принят всеми, на эти вопросы. А вот единый метод обоснования и в частности оптимальная теория морали позволяет такие ответы получать. Что я и показал в упомянутых работах.

Тут въедливый читатель может воскликнуть: «Это Вы, господин Воин, заявляете, что Ваша философия может решить все проблемы и избавить человечество от угроз самому его существованию. Но таких заявителей сегодня - пруд пруди. Как говорится, если Вы такой умный, то почему Вы такой бедный? Почем Ваша философия до сих пор не всемирно признана и не применяется на практике при разрешении, скажем, международных конфликтов?»

Начну с уточнения того, что дает или может дать моя философия. Конечно, она решает не все проблемы и потому не надо ее шельмовать по схеме, что если она не решает всех проблем, то она вообще не нужна. Во-первых, она сама, в частности единый метод обоснования или теория оптимальной морали не решают никаких проблем, они лишь дают инструмент для решения этих проблем. Ведь даже в физике, где единый метод обоснования изначально работал и работает , пусть на уровне стереотипа естественно научного мышления, принятие или отбрасывание всем мировым сообществом физиков какой либо теории происходит отнюдь не сразу, а в результате обсуждения, которое может растягиваться на десятилетия. Соответственно и решение конкретных проблем в гуманитарной и общественной сферах с применением единого метода обоснования потребует обсуждения, усилий и времени. Но одно дело, когда мы знаем, что проблема решаема, имеем инструмент и продвигаемся в направлении ее решения, другое дело, когда молчаливо признавая, скажем, невозможность справедливого разрешения международных конфликтов, мы для видимости ведем какие-то разговоры о справедливости, а на самом деле пытаемся разрешить их на основе, так сказать, интересов, т.е., по сути, соотношения сил.

Вот, скажем, ООН сегодня не эффективна, потому что решения, принимаемые ею по поводу конкретных конфликтов на основе голосования большинства, далеки от того, чтобы быть справедливыми, поскольку голосующие слишком по-разному понимают справедливость или попросту пренебрегаю ею, а заботятся о своих интересах. А вот если бы ООН приняла своего рода конституцию на основе оптимальной научно обоснованной системы ценностей (т.е. обоснованной по единому методу обоснования), то разброс в понимании справедливости существенно сократился бы, а выдавать за справедливость свои интересы было бы намного трудней.

Теперь по поводу того, что много есть таких, которые утверждают…, и почему мою философию до сих пор всемирно не признали. Если из этих многих, претендующих на создание достаточно всеобъемлющей философии, позволяющей решать глобальные проблемы, выделить тех, которые имеют научные степени к. ф. м. н., PhD и выше, которые являются авторами десятка и более опубликованных философских книг и многих статей и, скажем, были членами программного комитета Всемирного Философского Форума под эгидой ЮНЕСКО или, что-нибудь в этом роде, то из этих многих останутся единицы. Причем у каждого из этих немногих оставшихся наверняка найдутся оппоненты, опровергающие их результаты. Я имею в виду оппоненты не из своры интернетных ботов, а солидные оппоненты из академических кругов. А у меня, при том, что по упомянутым характеристикам я принадлежу к этой узкой группе претендующих на достаточно всеобъемлющую философию, таких оппонентов нет. И это при том, что я годами, а точнее уже десятилетиями стучусь во все академические и, прежде всего, философские двери, добиваясь серьезного обсуждения моей философии и единого метода обоснования в частности. Т.е. академический и, прежде всего, философский истеблишмент не может опровергнуть мою философию и в частности единый метод обоснования научных теорий, но не желает признать и потому замалчивает. И не просто замалчивает, но ведет против меня борьбу по всему полю, чтобы не допустить признания моей философии. Подробности этой борьбы читатель может узнать из моих книг «Путь философа» (Ridero, 2016) и “Наука и лженаука» (Direct Media, М. Берлин, 2014). В частности мне потребовалось 10 лет с момента, когда в 1982 я закончил мою первую философскую книгу и начал с ней выступать и до издания ее первого варианта («Неорационализм», Укринтермедас, 1992). И почти 20 лет с момента, когда я закончил цикл статей по единому методу обоснования и до издания вышеупомянутой книги по методу.

Но и, не вдаваясь в подробности борьбы за признание моей философии, можно оценить ситуацию по следующему факту. Вот недавно прошумела история с предложением комиссии по борьбе с лженаукой при Президиуме Российской Академии Наук запретить гомеопатию, как лженауку. Я не стану обсуждать здесь, оправдано или не оправдано запрещать гомеопатию. Но по ходу выяснилось, что в течение предшествующих десятилетий ВАК утвердил в звании кандидатов и докторов наук десятки тысяч гомеопатов, т.е., как теперь выяснилось, представителей лженауки. И можно себе представить, сколько вообще понабилось в академическую науку жуликов, лжеученых и просто карьерной бездари из-за отсутствия общепринятых объективных критериев, отделяющих науку от лженауки, критериев, которые дает только единый метод обоснования. А когда я обращаюсь в комиссию по борьбе с лженаукой, в Президиум РАН и к ее президенту лично с предложением обсудить единый метод обоснования, меня, грубо говоря, посылают нафиг. Вот отсюда пусть читатель и делает вывод, почему моя философия до сих пор не получила широкого признания.

http://eto-interesno.blagorussia.ru/tvorcestvo/politika-cennostej-i-politika-interesov