Философский феодализм
А. Воин
6.5.17
Сегодня в интернете прочел сообщение о выходе книги В.Е. Лепского «Технологии управления в информационных войнах (от классики к постнеклассике)». (http://spkurdyumov.ru/uploads/2017/02/texnologii-upravleniya-v-informacionnyx-vojnax.pdf).
Информационные войны – вещь реальная и касающаяся каждого в большом и малом, «постнеклассика» - вещь тоже реальная, хотя и в другом смысле, одним словом, заглянул. Ожидал, конечно, что блюдо будет приперчено «постнеклассикой». Но что там не будет практически ничего, кроме перца, сиречь «постнеклассики», не хватило воображения представить. Вот образец текста:
«Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над научной деятельностью. В нем учитывается соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. При этом эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями, решается задача их соотнесении с осмыслением ценностно-целевых ориентаций субъекта научной деятельности.1 В постнеклассической науке новая картина мира не может быть представлена знаниями, оторванными от познающих и действующих субъектов, от их субъективных реальностей, без чего невозможна адекватная интерпретация полученных ими знаний. В контексте постнеклассической научной рациональности происходит трансформация философского конструктивизма, который сохраняет свое значение и в данном виде рациональности. В.А.Лекторский.2. При этом существенно «смягчается» радикализм философского конструктивизма, усиливая акцент на коммуникативных процессах формирующих реальность субъектов, на влиянии этих процессов на ограничение их свободы.3».
Такая себе постнеклассическая абракадабра, «субстанция, как инстанция», главным достоинством которой в глазах высшего философского руководства страны и лично главного пахана российской философии В. С. Степина есть обильное упоминание этой самой «постнеклассики», изобретенной этим самым В. С. Степиным. Полагаю, что именно благодаря этому «достоинству» книга и вышла в трудах Федерального государственного бюджетного учреждения науки Института философии РАН, как о том нам сообщается на первой ее странице. Т.е. бюджетные денежки были потрачены на эту макулатуру только потому, что в ней через предложение упоминается «постнекласика» с отсылками к трудам ее отца В. С. Степина и его «развивателей».
Спрашивается, о каком рационализме долдонит автор на одном дыхании с «ценностно-целевыми структурами» и «вненаучными, социальными ценностями и целями»? Это как, если я исповедую социалистические ценности или какие-то особые российские, то дважды два – это 4, а если - капиталистические или какие-то западные ценности, то дважды два – это 5? Потрясающе удобный рационализм. Можно молотить любую фигню, припудривая ее постнеклассикой и прочими якобы научными и философскими терминами, и ходить при этом в почтенных академических философах, получая из казны зарплату и денежки на издание своей муры.
Кстати войну с настоящим научным рационализмом начинал отнюдь не Степин. Ее начинали еще пресловутые экзистенциалисты. Еще Сартр писал, что научное познание скользит по поверхности явлений и в лучшем случае может давать нам только чего-нибудь технического, а вот о человеке и обществе пусть лучше не берется судить. Но это был легкий кавалерийский наскок на рациональную науку и сегодня Сартра, по крайней мере, его бред насчет науки уже никто всерьез не воспринимает. Но затем эту атаку развили, уже с серьезной опорой на проблемы и парадоксы реальной физики, так называемые пост позитивисты (Кун, Фейерабенд, Куайн, Поппер, Лакатос, Карнап и др.). На базе пост позитивизма и близких ему философских течений Запада, развилось мировоззрение модернизма, а затем постмодернизма, не просто повлиявшие, но радикально изменившие действительность и процессы, текущие не только в западном, но и во всем мире.
Чем отличались (и отличаются) модернисты от постмодернистов? Модернисты выступали против научного рационализма (ну, и против системы ценностей, сложившихся в эпоху торжества классического рационализма, эпоху Просвещения) с открытым забралом. Фейерабенд дописался до того, что наука вообще ничем не отличается от гадания на кофейной гуще. Кун писал о «социальной нагруженности научного знания» и утверждал, что Эйнштейн потому придумал теорию относительности, что начитался перед этим Маха. (А вот, если бы он читал не Маха, а Маркса, то остался бы при Ньютоне). Кстати, улавливаете связь с «вненаучными, социальными ценностями и целями» у Лепского? Постмодернисты же, к которым принадлежат, по сути, и Степин с Лепским, маскируют свое лицо, разглагольствуя о «социальной нагруженности» и «вненаучных, социальных ценностях и целях», на одном дыхании с рационализмом, который они, якобы тем самым развивают, а не разрушают. Такое себе развитие, когда дважды два будет 4 или 5 в зависимости от «социальных целей».
Кстати, Степин своим философским восхождением эту зависимость от социальных целей отлично проиллюстрировал. При советской власти он был философом-марксистом, по долгу службы защищавшим рационализм, в его марксовом варианте, от нападок экзистенциалистов и пост позитивистов, и сделал на этом начало своей карьеры, дослужился до директора ИФ РАН. Социальная цель у него была тогда такая, и эта цель определяла служение его марксистской истине и марсковому пониманию рационализма. А когда Союз развалился, партия перестала рулить, и нужно было искать новую крышу, чтобы не спихнули с философского Олимпа, он быстренько перекинулся в сторонники той самой пресловутой буржуазной идеологии, которую перед этим громил. Теперь у него социальная цель стала другая и истина тоже поменялась. Теперь у него наука, как у пост позитивистов стала менять свои понятия, выводы и даже метод обоснования в зависимости от социальных целей. (Как в анекдоте: Сколько будет дважды два? – А сколько Вам нужно?). Но сделал он этот переход гораздо более элегантно, чем его украинский коллега Попович, который заявил как-то вскоре после развала Союза, что он одновременно и рационалист и хайдегерист. (В переводе с философского на простой человеческий это, примерно, то же самое, что сказать, что я считаю, что дважды два это одновременно и 4 и 5). Но Попович по образованию чистый гуманитарий, в физике с математикой ни бельме. А Степин по образованию физик-математик и, кажется, даже к. ф. м. н. И у него хватило ума придумать эту свою постнеклассику, которая по сути то же, что смесь рационализма с хайдегеризмом у Поповича, но замешана на большом массиве довольно современной физики, в которой его чисто гуманитарные коллеги не разбираются. И потому его власть в российском философском академическом мире стала абсолютной и непререкаемой. И остается таковой посей день, хотя он уже и не директор ИФ РАН. Но он – почетный директор его и руководит Российским Философским обществом. А главное, за время своего длительного директорства он понасажал на все посты в российской академической философии своих клевретов, типа Лепского, долдонящих бессмысленную жвачку про постнеклассику и не пускающих в академическую систему, в академические журналы и на конференции никого, кто в эту постнеклассику не вписывается, не говоря о противоречит ей.
Желающих всерьез разобраться во всей этой проблематике: в чем ошибались отцы классического рационализма, чьи ошибки дали повод противникам научного рационализма из лагеря пост позитивистов и других атаковать рационалистическое мировоззрение как таковое, в чем ошибались пост позитивисты и каково правильное объяснение парадоксов физики, на которые они опирались, и как в это пространство вписывается постнеклассика Степина, отсылаю к моим книгам: «Неорационализм» (Укринтермедас, Киев, 1992) и «Единый метод обоснования научных теорий», изд. 2-е дополненное и исправленное ( Direct Media, Москва – Берлин, 2017). Но для того чтобы читатель, который не станет читать моих книг за отсутствием времени или базового образования, не остался при ощущении, что зацепился я за неудачный кусок текста у Лепского или, может быть, Лепский - это просто эпигон Степина, каковые бывают у каждого великого, но сам-то Степин – это ого-го и его постнеклассика - великая вещь, и я ее облыжно лаю, используя удобный предлог и то, что среднему читателю трудно во всем этом разобраться, расскажу историю из моего опыта общения со Степиным.
Пересекся я со Степиным по поводу единого метода обоснования и не мог не пересечься по этому поводу. Дело в том, что единый метод обоснования – как нож к горлу и пост позитивистам, у которых он выбивает почву из под ног и которые (Лакатос) отрицают его прямым текстом, и Степину с его постнеклассикой. Потому что, если существует единый и неизменяемый метод обоснования научной теории, единый и для классического периода в науке и для неклассического, и для постнеклассического, то все это степинское подразделение науки на указанные периоды теряет смысл. Потому что не может быть, чтобы мы одним и тем же способом доказывали истину в классический период, когда она не зависит от социальных целей, и в постнеклассический, когда она зависит от этих целей. Которые к тому же никак с этим периодом не связаны и могут меняться внутри этого периода как угодно, как в случае развала Союза и перехода Степина из марксистов-рационалистов в релятивизаторы. Период же в науке не поменялся от того, что Степин поменял свою социальную цель. Ну, разве что, если мы методом обоснования назовем указания партии или иной власти, тогда можно будет считать, что с развалом Союза поменялся метод обоснования, а значит и период в науке.
Конкретно мы пересеклись, когда я в 1994-м начал выступать со своими статьями по единому методу и попал с ними к редактору «Вопросов философии» Лекторскому. Лекторскому мои статьи понравились и он заявил, что хочет их публиковать, но есть заковыка. Вот, мол, одним из важных моментов единого метода обоснования является аксиоматическая развертка теории, а в их среде есть мнение, что для достаточно богатой научной теории аксиоматическая развертка невозможна. И главным выразителем этого мнения является Степин. Понятно, почему именно Степин – он заранее ставил заградительные мины на пути возможного опровержения его постнеклассики.
Я прочел соответствующую книгу Степина (Становление научной теории. Минск: Издательство Белорусского государственного университета, 1976) и написал статью, в которой опровергал аргументы Степина против принципиальной возможности аксиоматической перестройки произвольной научной теории и ряд других его положений. Лекторский, который - чистый философ без естественно научного образования, сказал, что он в этом ни бельме, и отправил меня к Степину. Степин долго избегал встречи, но, в конце концов, я его вынудил и в беседе с глазу на глаз он признал мою правоту и сказал, что не возражает против публикации в «Вопросах философии», но без полемики с ним. (Такая себе постнеклассическая мораль, зависящая от социальной цели, цели, естественно, того, кто начальник). Но и это оказалось ложью. Мне он сказал, что не возражает, а за моей спиной запретил своему вассалу Лекторскому публиковать меня и статьи в «Вопросах философии» так и не вышли.
Все это, конечно, как говорят англичане, «hearsay»: я говорю, что Степин так сказал, но беседа была в 4 глаза, никто подтвердить не может, а Степин скажет, что говорил другое или вообще не было разговора. Но с тех пор прошло 20 с лишним лет и за это время я сумел потихоньку опубликовать и книгу по единому методу, куда включил в качестве главы и ту статью с полемикой со Степиным, и ряд статей по методу, и среди них ту самую. (К вопросу о принципиальной возможности аксиоматической перестройки произвольной научной теории//Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2013. Вып. 4(16). С. 101-109). И ни сам Степин, и никто из его многочисленных клевретов, уютно устроившихся в академической науке под сенью развесистой клюквы постнеклассики, ни гугу. И продолжают давить и «не пущать» меня и других подобных бунтарей против феодального господства постнеклассики в российской философии. «Вот тут ты прорвался случайно по нашему недосмотру, спорить с тобой мы не будем, потому что не можем, но дальше мы тебя уж точно не пустим и никто из тех, кто прочел твою статью и согласен с тобой, за тебя не вступится, потому что мы и ему загнем салазки». Такая себе получается постнеклассика с истиной, определяемой социальными целями тех, кто захватил феодальную власть в российской философии.
А в это время Комиссия по борьбе с лженаукой при Президиуме РАН с пеной у рта борется с астрологией и гомеопатией. А вот какая лженаука процветает в ее собственном царстве, в такой важной для общества сфере, как философия, ни она, ни Президиум РАН в упор не замечают, несмотря на многочисленные мои обращения к ним по этому поводу.
В заключение хочу уточнить цену вопроса, по поводу которого я, так сказать, «делаю здесь волны». Многим может показаться, к чему, мол, такой шум из-за философских разборок, от которых, по большому счету, никому, кроме автора статьи и еще нескольких ему подобных, не холодно и не жарко. Ну, не опубликовали его когда-то, да и опубликовался он уже после этого, ну, не там где хотел, «делов-то куча». И из-за этого нужно поднимать такой шум сейчас, когда Россия «встает с колен», а мир болтается на грани атомной войны?
Вот как раз в связи с тем, что мир болтается на грани атомной войны и стоит поднимать большой шум по данному вопросу. Дело в том, что главной причиной и этого, и глобального кризиса, вообще, и многих, например, экономических проблем внутри России является отсутствие общего языка и между конфликтующими странами, и между различными научными школами в сфере гуманитарных и общественных наук, в частности в области макроэкономики. Этот общий язык дает только единый метод обоснования.
Вот, к примеру, не могут Глазьев и Кудрин договориться между собой, кто из них предлагает правильную модель развития экономики, хотя оба говорят на русском языке. Потому что у каждого из них свой метод обоснования его модели со своими понятиями. Нет общего метода обоснования, нет общего языка, употребляя одни и те же слова, они понимают под ними разные вещи. Так договориться невозможно. То же самое происходит в международных отношениях, при попытках справедливого разрешения конфликтов. У каждого свое понимание справедливости. Даже выработать непротиворечивую и работоспособную систему международных законов, в которой бы ненарушаемость территориальной целостности, право наций на самоопределение и права человека не наезжали бы друг на друга, невозможно без единого метода обоснования. Подробнее об этом в моей книге «Философия и глобальный кризис» (Direct Media, Москва – Берлин, 2016).
Таким образом, этот философский феодализм Степина и его клевретов – это не «хухры-мухры», а серьезное преступление в отношении человечества и России в частности, которое принесло и приносит большой вред и может закончиться большей трагедией.
Комментарии
Отправить комментарий